И СНОВА СТАРУШКА
Альтер пошёл в коридор, вооружившись на всякий случай молотком. По ту сторону дверного глазка просматривалась всё та же старушка. На руках её сидела кошка с чутко оттопыренными ушами и смотрела вперёд выжидающе. Открыв двери, Альтер участливо спросил:
– Котами интересуемся?
– Да, – кивнула старушка и добавила басом, – очень.
С этого момента события стали развиваться стремительно. Откуда-то из-за старушкиной спины выскочил таксист и, разогнавшись, прыгнул на Альтера. Тот на ногах не устоял, и молоток отлетел в сторону. Под грохот разбиваемого стекла завязалась борьба.
Обойдя двух крайне занятых людей, старушка пустила кошку на пол, а сама довольно ловко достала из ридикюля небольшой пистолет и, держа его перед собой, уверенно двинулась вслед за животным. В комнате, заслонив собою стол, в некотором недоумении их встретил Тариэл Ростеванович. В руках его была гитара.
– Таблички! – произнесла старушка.
– Н-да? Шутить изволите? – выдавил он из себя удивлённо.
– Н-нет. – Она повела пистолетом, будто отодвигая безвольный объект с пути в сторону.
Тариэл Ростеванович пошатнулся и начал отходить в глубину комнаты, где калейдоскопическим светом беззвучно мерцал телевизор. Старушка потянулась к сумке. Но неожиданно гитара, инструмент работы малазийских мастеров, описала дугу – и, со звоном зацепив люстру, уже в полумраке столкнулась со старушечьей головой.
– Ой, – вскрикнула голова, отступая, – эй!
Тариэл Ростеванович хладнокровно сделал ещё один замах, но старушке пришла неожиданная помощь: из темноты на обидчика, издавая грозный мяв, метнулись две светящиеся точки, и будто кошачий дьявол вцепился когтями в грудь Тариэла Ростевановича, смыкая зубы на горле. Кровь брызнула по сторонам, и, поверженный и проломивший в падении стол, он захрипел и вскоре затих.
Старушка огляделась. В коридоре продолжалась возня; таксист был сверху и, доканчивая дело, уже тянулся за молотком. Сунув пистолет обратно в ридикюль, старушка наклонилась за табличками, погребёнными под обломками стола.
– Майор будет доволен, – пробормотала она, потянув за край сумки. Но та зацепилась и подавалась с трудом.
Внезапно распахнулась дверь из спальни, и, потрясая охотничьим ружьём, в широких семейных трусах, появился Ленинградцев. Увидев старушку, он навёл на неё дуло, крикнул и произвёл предупредительный выстрел. Ружьё резко дёрнулось, пуля ушла мимо. Старушка с невероятной быстротой выбежала в коридор и через мгновение оказалась за дверью.
– Мишель! – позвала она уже с лестничной площадки, и следом метнулась кошачья тень. Таксист не шевелился. Дверь хлопнула, и ненадолго наступила тишина.
Пошатываясь, в комнату вошёл Альтер.
– Что с ним? – он махнул рукой в сторону Тариэла Ростевановича. Не услышав ответа, подошёл к неподвижному телу, аккуратно отодвинул сумку с табличками от кровавой лужи и затем стал прослушивать пульс. – Готов, – сказал он чуть погодя. – Шея разворочена. Жалко. Ты где ружьё взял?
– Да было тут, на всякий случай. Отбиваться от собак соседей.
– Тогда уж от кошек. Ну что, пошли?
-Куда?.. Погоди, я сменю костюмчик.
– Своевременно. Учитывая обстоятельства, рекомендую собрать пожитки. Причём быстро. Два трупа, а ты тут квартируешь непонятно на каких правах.
– Как – два трупа?
– Да вот так. Хорошо стреляешь. В таксиста попал, спасибо. В общем, ты можешь тут дожидаться милиции или, если хочешь, бабульки с группой поддержки, но лучше давай возьмём таблички и – привет! Их надо вывезти куда подальше.
Ленинградцев замолчал и засобирался, и вскоре, изъяв ключи у таксиста, они уже ехали в его же машине. Такси было предусмотрительно лишено съёмных шашечек и таким образом разжаловано в рядовые автомобили. Задняя часть салона была забита вещами, в принадлежности которых лично Ленинградцеву мог бы усомниться всякий. Сверху лежала гитара, которую он намеревался склеить.
Он рулил немного нервно, посматривал в зеркала и стряхивал пепел в окошко.
– Я когда-то водил грузовик, – вспомнил он, – "ЗиЛ" с фургоном. Контора, в которой я тогда неплохо пристроился, получила контракт с женской колонией на поставку всяких там некондиционных продуктов. Очень выгодное дело. Особенно нравилось туда ездить моему стажёру-напарнику: романтика, сотни томящихся дам... Ну вот, приезжаем мы туда в очередной раз, я иду бумаги подписывать. Завскладом, кстати, там была ничего себе так, в моём вкусе. Возвращаюсь – нет стажёра. Кинулись искать – исчез, как не было. Оказалось, выманили его, потом связали руки, ноги – и ещё серьёзней, да. Забавлялись долго. В общем, пока его нашли, пока дошло до врачей, остался он хоть и живой, но инвалид на всю жизнь, для дамского пола совсем неинтересный. Мы хотели его пристроить в другой перспективный проект, сеть придорожных молельных домов "Остановись и помолись", но он уехал в свою деревню, да и пропал.
– Остаётся надеяться, что сумасшедшая старушка – это был не он.
– Всё бы вам, Дмитрий Владимирович, шутки шутить.
– Да ладно. А что случилось с молельными домами? Что-то я ничего похожего не видел.
– Была идея, но до реализации она не дошла. Сначала возникли проблемы с финансированием, потом разногласия с властями. В конце концов, её продали то ли "Лукойлу", то ли "Газпрому", то ли РПЦ – и всё. Но у нас там проектов хватало и без этого, наш бизнес был разнообразен. Помню очень хорошо, как я сам выкрашивал старый военный хлам в белый цвет. Выглядело как новенькое, а по документам вообще получалось высококлассное медицинское оборудование от мировых производителей. Хотя исходный материал всегда был наш, отечественный. Под конец мы стаи экономить на краске, обходились старой техникой из тех же самых больниц... Ну, тогда был такой бардак, что никого даже не посадили.
– Слушай, ну-ка давай, сворачивай. Что-то мне там не нравится...
Дорога впереди, как стало заметно чуть погодя, оказалась перегороженной опрокинутым троллейбусом. Рядом сновали какие-то люди в полувоенной форме, укрепляли баррикаду и жгли костры.
– Троллейбусные войска, – прокомментировал Ленинградцев после того, как вывернул на другую улицу. – Ночные снайперы... Нам точно надо ехать загород?.. Ещё помню, как горячим кавказским парням продавали тяжёлую скорострельную пушку. Они приехали на джипе и сразу попросили смонтировать им пушку сверху, чтобы опробовать оружие на нашем подшефном полигоне. Мы их, конечно, отговаривали, но клиенты были уж очень горячими. В общем, сгорел джип и один горец-испытатель. Остальным пришлось тут же, у нас, купить армейский "Урал". Меня, кстати, тогда чуть не пристрелили – потому, что монтёром был я.
Горящие фонари встречались изредка; в основном, улицы были освещены окнами жилых домов и подсвеченными витринами магазинов. Часто попадались витрины с разбитыми стёклами; кое-где, даже не особо таясь, орудовали воры. На таких участках Ленинградцев поддавал газу.
– Временами я вспоминаю, – говорил он,– о своей старой, недостижимой мечте – устроиться сторожем на Склад Чугунных Чушек.
– А в чём сакральный смысл?
– Ну, ты вдумайся: чугунная чушка – в полтонны весом, не унесёшь. Попробуй, укради! Сторожить такое – одно удовольствие.
– Почему же сие недостижимо?
– Потому что этого склада больше нет. Сгорел в огне перестройки... – Ленинградцев тяжко вздохнул. – А ещё у нас был подряд на установку банкоматов. Кстати, коллега, – произнёс он в несвойственной для себя манере, – позвольте ваш молоток.
Заглушив мотор и приняв из рук озадаченного Альтера его оружие, Ленинградцев покинул машину и направился в сторону плохо освещённого магазина, к беспечно перемигивающимся банкоматам. Его последующие действия напоминали работу опытного мастера по установке банковского оборудования, с тем небольшим отличием, что оборудование отнюдь не устанавливалось.
Возвращаясь, он расталкивал по карманам деньги. Дальше они ехали молча.
Городом овладевала тьма. Гасли окна, растворялись в ночи киоски и дома, постепенно почти совсем пропали автомобили, и вот уже нет их совсем, только одинокое такси без шашечек и таксиста несётся в черноту неизвестности.
Альтер включил радио, но там не было ничего интересного: так, беспорядки в городе, волнения в стране, два правительства, три коалиции – всё, что и так известно и видно невооружённым глазом. А псковских десантников любой разумный человек относит к области мифов сложного периода.
– У меня есть такое ощущение, – задумчиво произнёс Ленинградцев, – что в последнее время всё идёт как-то совсем не так.
– А по-моему, как-то не так идёт само время... – Альтер оживился и, весьма вероятно, собирался вволю пофантазировать насчёт чего-нибудь вроде взаимного притяжения событий, искривления пространственно-временного континуума вокруг сумки с табличками и так далее, но тут впереди показалось нечто, заставившее его замолчать. Им навстречу двигалась бронетанковая колонна.
Ленинградцев замедлил ход. Впереди, у бывшего поста ГАИ, автомобили едва ползли. Свернуть было некуда, и через некоторое время, у шлагбаума, их остановили военные.
- См. также: Предыдущая часть, Продолжение