ОПЫТ БЕЗ БАТАРЕЙКИ
На выходных, пока Тремпель рылся в старых архивах, добытых частично по служебной линии, частично у полузабытых родительских знакомцев-спецхрановцев, а также у одного старичка с книжного рынка, Леонид развил практическую деятельность. Распотрошив два ящика из кладовки и старинный телевизор, который пылился на шкафу, сколько Тремпель себя помнил, пионер принялся сооружать маленького проволочного монстра, называя это прибором. С виду там работать было нечему, но Лёнька настаивал на полевых испытаниях, и под вечер воскресенья они отправились в поля, то есть к бывшему пустырю за забором.
Капитан, не столько из оптимизма, сколько из неспособности нарушить устав, захватил тревожный рюкзак, хотя последние раза три мысленно соглашался с внутренним занудой, что туда-сюда носиться с тяжестями нет никакого резона.
По дороге пионер, как обычно, от шума большого города втягивал шею и смотрел на всех подозрительно.
– Ну и порядочки у вас, нечего сказать! – говорил он. – Одни в ресторанах сидят, а другие в мусорных баках роются. Как такое возможно?
Капитан отшучивался тем, что в свободном обществе это в порядке вещей – каждый может себе позволить кормиться из мусорных баков; другое дело, что не у всех есть выбор. Потом признал несовершенство мира вообще и его конкретного района в частности, и пояснил, что сейчас подобное просто некого не беспокоит, поскольку всегда есть дела поважней, а бродяги сами собой занимают ту социальную нишу, которую всё равно кто-нибудь должен занять, раз уж она есть.
Это взрослые шутят, а у детей всё всерьёз, и пионер негодовал:
– Вот именно! Её, эту вашу нишу, надо ликвидировать!
– Пробовали. Тоталитаризм получается. Это, говорят, плохо.
– А вы не слушайте!..
В такой манере они проговорили вплоть до прибытия к новостройке, где Тремпель с неделю как, пользуясь личным обаянием и жидкой бутилированной валютой, вошёл в доверительные отношения с охраной, не возражавшей против их спелеологических занятий в нерабочее время.
Обменявшись приветствием с вахтёром, который проговорил: «Привет стенолазам!», они спустились в подвал, привычно и безрезультатно ткнулись в любимый закоулок, после чего пионер достал свой прибор. Лампочка тускло мерцала.
– Там батарейка у тебя, что ли? – поинтересовался капитан.
– Не совсем. Вот, смотрите.
Луч фонаря выхватил конструкцию, напоминающую оплётку пробки от шампанского, увеличенную раз в пять и отчего-то выполненную из колючей проволоки. Колючки играли тенями и смахивали на нечто свастикоподобное из ацтекских ритуальных татуировок. От конструкции отходило два торчащих наружу конца; лампочка сложным образом крепилась по центру.
– Батарейки не вижу, лампочка горит. Откуда электричество, пояснить можешь?
– Данное явление известно как эффект Бельфорта, а эксперимент подтверждает инфляцию блаттенарбов при повреждении умшлага, – с видом знатока у школьной доски произнёс Лёнька, но затем смягчился. – Практически это значит, что нам есть, где заняться ориентацией местности.
– Понятно, в общем, всё... кроме последнего.
– Мы попробуем определить вектор затухания и форсируем его. Я покажу.
Пионер повертелся на месте, затем стал двигаться по расходящейся спирали. Уткнулся в одну стену, потом в другую, после чего пришлось выйти в коридор. Лампочка вела себя нестабильно и там. Пробродив с полчаса, пионер сказал: «Довели страну!», сунул прибор обратно в свой рюкзак и, показав капитану жестами, что эксперимент потерпел фиаско и его материально-техническая база нуждается в доработке, быстро двинулся наружу.
Его понурая фигура неподвижно стояла в сумеречной дымке, подсвеченной огнями разгорающихся фонарей.
– Давно хотел спросить, – став рядом с Лёнькой, произнёс капитан, – а как же звёзды? Я имею в виду вот что. Допустим, взяли мы планету, как арбуз на рынке, вырезали из неё несколько секторов, как бы вынули и склеили, остаток ужали, получилось два глобуса, побольше и поменьше. А насколько разрезы проникают вниз и, главное, вверх? Я ещё могу представить, что вглубь всё доходит до ядра земли, но насчёт стратосферных высот уже не уверен. Где-то оно должно заканчиваться. Звёзды-то мы видим одни и те же. На спутниковых картах нет никаких нестыковок, и самолёты летают – не падают.
Пионер не спешил отвечать. Потом пробормотал что-то невнятное насчёт ленты Мёбиуса, бутылки Клейна и ещё чего-то с немецкими фамилиями, потом вдруг остановился на полуслове, схватив Тремпеля за руку и указав другой на увлечённо прогуливавшуюся парочку, в мужской половине которой легко узнавался директор Лёнькиного лицея.
– Невероятно пузатые и самые большие в мире огурцы! – говорил тот своей даме. – Если бы их не собирали зелёными и давали дозреть, они бы превращались в дыни!
Дама неуверенно засмеялась, а пионер шепнул капитану, что это учительница пения. Парочка подходила всё ближе. Директор не останавливался и развивал огуречную тему, приобнимая спутницу за плечи.
– В Нежине производится больше сотни разновидностей этого овоща, я был у них на ярмарке – в перерывах между выступлениями на симпозиуме – и лично видел. Но, кстати, как я знаю от одного знакомого оптовика, в супермаркетах под их торговой маркой часто продаётся китайская продукция, так дешевле. Между прочим, почему бы нам не взять и не съездить в этот самый вкусный город в мире?
– Это они в мире не были, – заметил Лёнька, и тут на них обратил внимание господин директор, при этом рука его поспешно переместилась из-за спины коллеги в независимое положение.
– Мы с Анной Абаевной прорабатываем экскурсионные маршруты, – сообщил галантный кавалер после приветствия.
Некоторое время они провели в культурном общении, припоминая когда-то творивших где-то здесь великих композиторов, и, никого не вспомнив точно, затем с ловкой подачи пионера переключились на мелодии и ритмы монгольских пастухов, о чём никто из присутствующих вообще не имел никакого понятия.
Подходил удобный момент для расставания, и директор уже начал подготовительные манёвры, состоящие из благожелательного покашливания и возвращения руки на исходную позицию, но тут со стороны стройки послышался нетипичный угрожающий шум.
Вздымая клубы пыли, похожие в сумерках на расползающиеся чернильные пятна, пыхтя и грохоча, выполз броневик. И как-то так получилось, что вся компания оказалась внезапно окружена неприветливой группой автоматчиков.
– Всем стоять! – скомандовал знакомый голос майора. – Гражданин Бибиков, ваш расчёт блестяще оправдался. По возвращению я похлопочу о пересмотре вашего дела.
- См. также: Предыдущая часть, Продолжение