ОСТРОВ
Световой столб, состоящий из воздуха и пыли, проникал во тьму туннеля снизу, из открытого люка. Когда двое к нему приблизились и склонились, под люком стала просматриваться скобяная железная лестница. А когда глаза привыкли, выяснилось, что она переходит в каменистую тропику над обрывом, ныряющую далеко внизу в клубящийся над неизвестностью туман.
Скобы надёжно сидели в скале; судя по ржавчине, лестницей пользовались редко. Сойдя на тропу, капитан в раздумии неосторожно пнул камешек, и тот улетел вниз, в облачную зыбь, без всякого звука.
– Мы тут как на небесах, – произнёс пионер, поправляя рюкзак и оглядываясь на Тремпеля. – В переносном, конечно, христиано-, так сказать, логическом смысле. Иже еси... Я вот думаю, что в каноническом раю все ходят пешком: там ведь нет ни автомобилей, ни велосипедов, а лошади в небеса не возносятся по причине отсутствия души. О наличии техники из священных текстов известно мало, хотя промышленность там есть, ведь персонал в лице архангелов-меченосцев откуда-то берёт одежду, оружие и доспехи. Кто-то на них работает, может быть даже дворцы строит. Свежевознесённые, скорее всего. Или штрафники.
– Облака состоят из водяного пара, – неуверенно сказал капитан, – ходить по ним нельзя.
– Согласен. Я просто мыслью делюсь. Извините.
Некоторое время они шли молча. Тремпелю давно не терпелось вытащить из Лёньки какие-нибудь подробности насчёт ориентационной машинерии, что им делать на Архипелаге и как вообще организована местная вселенная, только подходящий момент для расспросов никак не наступал. Он снова пнул камешек, и тот нырнул в туман, как в молочную пену.
– С детства меня беспокоили небесные сферы, – продолжил пионер. – Не сами по себе, конечно, а их наилучшее обустройство с атеистических, марксистских позиций. Как если бы мы разлинеили бульвары и проспекты, и кирпич за кирпичом организовали пространство, опираясь на всю мощь советской науки. Мы бы, конечно, исключили эксплуатацию человека человеком, предоставив каждому индивиду возможность созидательного труда в своё удовольствие. Правда, чтобы удовольствие это совпадало с общественным благом, нужно чётко обозначить строгие рамки осознанной необходимости. Индивиды – они такие... Кое-кто говорит, что плохих людей нет, только это ведь то же самое, что нет и хороших.
По сторонам высились горы, обтёртые сквозняками времени, красноватые в косых лучах багрового солнца. Было в этом виде нечто географически неуместное, эдакое кордильерское, что ли, отчего ландшафт казался чуть ли не инопланетным. Не хватало только второго диска луны.
– Ничего не выйдет, – отозвался капитан. – Справедливое общество построить нельзя. Исключаешь эксплуатацию – возникает дефицит. Преодолеваешь дефицит – народ начинает бездельничать. От этого появляются дурные идеи, их надо подавлять – вот и насилие, обрезание прав и свобод по самое горло. Мы уже проводили эксперимент на одной шестой, и чем всё кончилось? Ничем хорошим, конечно. Споткнулись ещё на дефиците, и всё пошло вверх тормашками.
– Дефицит – это в каком смысле? – поинтересовался пионер.
– Это когда чего-нибудь не хватает. Например, цветных фломастеров. Или женских колготок. Или докторской колбасы. Вот я, между прочим, слышал, что люди готовы как-то мириться с крупными неприятностями – куда деваться? – но мелкие их просто бесят. И ладно бы только это... СССР прошёл две больших войны, диктовал соседям свою волю, выдерживал напор стратегического противника и мог бы только крепчать, но голодные граждане изъели его изнутри, и он, с пустыми полками магазинов, с пустотой в глазах беспомощного руководства, рухнул, как от вакуумного взрыва.
– Странные вещи вы говорите, хоть я в этом не очень разбираюсь. Вот что, например, значит рухнул? Это ведь не дирижабль какой-нибудь, не сарай и не водонапорная башня. Это государство рабочих и крестьян с примкнувшей к ним интеллигенцией. И не рухнул он, а вполне себе процветает – если не считать, конечно, здешних вырожденцев и перерожденцев, нетипичных для нашего общества.
– С этого места поподро... – начал Тремпель, но был остановлен предостерегающим жестом.
– Смотрите, что сейчас будет.
В ногах клубилась облачная консистенция, и с каждым шагом двое всё больше погружались в холодную мокрую неизвестность. Некоторое время они шли в довольно плотном облачном веществе, для сходства с ретроподводниками не хватало разве что скафандров с трескучей от помех радиосвязью, но вот что-то переменилось, и там, где должна была простираться бесплотная пропасть, в воздушном пузыре, внизу показался город с высоко взметнувшимися жёлтыми стрелами подъёмных кранов и синими стеклянными башнями офисных громадин. Сквозь дымку виднелись переплетённые полоски асфальтовых дорог, а по ним, если вглядеться, медленно двигались автомобили.
– Цивилиза-а-ация, – одобрительно протянул капитан вполголоса. – Нам с винтовками туда нельзя, остановят на входе.
– Это вряд ли. Мы наблюдаем топологический фантом из области нётеровых пространств. Не знаю, что там у них в метрополии, а на этом острове ничего нет, кроме заброшенной фермы и нескольких беглых крестьян, как я понимаю. Вы, главное, не шумите. Чтобы это мы языка взяли, а не наоборот. Сейчас подберёмся поближе...
Пионер увлёк Тремпеля вниз по склону, под облачный полог.
Они уже давно шли без малейшего намёка на тропинку, просто держа направление и маневрируя между скалами, валунами и камнями. Куцая растительность, за лето выжженная солнцем, теперь получила передышку – которую, впрочем, использовала для того, чтобы цепляться за ноги путешественников.
По пути они вполголоса обсуждали дерзкий план операции, задуманной пионером ещё в пыльной библиотеке военного городка, на ходу вносили коррективы под воздействием аргументов капитана, извлечённых им из недавно прочитанного полевого устава РККА, и жадно хватали насыщенный влагой воздух.
С одним из поворотов, которые Лёнька уверенно закладывал, будто подчёркивая, что спускался по каменному крошеву не первый раз, открылся вид на долину, где должен был выситься город, однако в действительности зияли пустыми окнами несколько зданий, самое значительное из которых напоминало старый коровник. Выйдя на пригорок, они принялись высматривать, есть ли внизу кто живой, поочерёдно прикладываясь к биноклю из пионерского арсенала.
Тут-то сзади и донеслось:
– Кхе-кхе.
Издевательское покашливание принадлежало хорошо заросшему бородой человеку в потрёпанном камуфляже.
– Руки вверх, – добавил он, держа двоих на прицеле своего станноватого оружия, напоминающего смесь ракетницы с мобильным телефоном, – винтовки на землю. Запретная зона. Далеко вы забрались; я вас проведу на выход.
– А вы кто? – поинтересовался капитан, не двигаясь с места.
В качестве ответа бородач приподнял бровь и, чуть опустив свой не-пойми-чего-мёт, провёл перед ступнями нарушителей шипящую дымящуюся черту. После того, как дым улетучился, ничего не оставалось, кроме как переступить через аккуратную траншею и, следуя недвусмысленным указаниям, двинуться по склону вверх.
Путь обратно был невесёлым. Двигались они без разговоров; только раз конвоир строго, но в то же время будто не приказывая пленникам, а просто исправляя несовершенство вселенной, распорядился камни из-под ног не пускать. Это навело Тремпеля на мятежную мысль, которой он был занят вплоть до вхождения в облачную ткань, где мысль переменилась на другую, более реалистичную. Но убегать, как и орудовать камнями, особого смысла не имело. В конце концов, рискованная вылазка заканчивается благополучно.
По лестнице пионер взобрался первым и был готов устроить засаду, но ползущий следом капитан неуловимым жестом отсоветовал.
Бородач препроводил их по туннелю в бункер. Демонстрируя полное владение вопросом, точными движениями дёрнул несколько рычагов на пульте, нажал несколько клавиш, после чего выпроводил путешественников наружу.
Дверь глухо ухнула, и наступила тьма.
Когда Лёнька включил фонарь, оказалось, что дверь куда-то пропала; нет, собственно, и туннеля, зато видны бетонные стены и лестницы. Поднявшись по ступеням, Тремпель двинулся на пробивавшийся сквозь щели солнечный свет, а после того, как он приник к окошку и с минуту изучал окрестности, его голос прозвучал удивлённо и с облегчением:
– Поздравляю, теперь ты у меня в гостях. И я не уверен, что смогу вернуть тебя обратно.
- См. также: Предыдущая часть, Продолжение