ЕСТЕСТВЕННОЕ СОСТОЯНИЕ
Внутри каменной башни было почти так же холодно, как и в моторной лодке. Согревали только затянувшийся подъём по ступеням и мысль, что в конечной точке следования не может не быть чего-нибудь вроде камина – ведь так, без сомнения, устроены все маяки.
– Интересно, – вполоборота сказал конвоируемый капитан, – как вы таскаете наверх дрова?
– Легко, – ответил старик с ружьём, – на лифте. – Он махнул рукой в сторону зарешёченной лифтовой шахты, вокруг которой они совершали затяжной подъём и которую Тремпель поначалу принял за излишество архитектурной мысли. – Топай. Не будешь ходить ногами – к семидесяти начнёшь ходить под себя.
Далее он довольно сложно пояснил, что даже башня, хоть и не движется, но до сих пор не развалилась лишь потому, что сложена не только из глыб, но ещё из пота и крови, и нет ничего крепче силы духа настоящих строителей. На этой сентенции они вышли на площадку перед обитой железом дверью, и смотритель маяка загремел ключами.
Камина внутри не было, но его отчасти заменял большой и длинный мигающий огоньками шкаф с рядами дисплеев и клавиатур, напоминающий электронику будущего со старинных кинолент. В стойком запахе табачного дыма пополам с айвовым вареньем угадывался курильщик-сладкоежка, проводящий на работе весь свой нехитрый досуг.
– Наше общество, – продолжал свою мысль старик, поглядывая то на закипающий чайник, то на переносицу капитана, – давно и безнадёжно больно. Мы ничего не изобретаем и не строим. Старая техника не будет работать вечно, но это никого не волнует. Всё приходит в упадок, население деградирует. – Он разлил кипяток по железным кружкам, на дно которых предварительно бросил красноватых веточек с корешками и сыпанул какого-то порошка, затем вставил в кружки по трубочке, показал капитану правильный способ пития и продолжил: – Когда, покончив со своими делами, сюда приплывут колонисты с архипелага, они будут только гадать, отчего же загнулась наша цивилизация. Подававшая такие надежды.
По комнате от чашек разливался сладкий запах айвы.
– Кстати, насчёт общества, – подал голос капитан, отхлебнув без всякой трубочки. Веточковый напиток щекотал нёбо и приятно растекался по организму. – Даша Нётер – ваша родственница?
– Внучка. – Смотритель предупреждающе поднял руку, как бы останавливая собеседника от дальнейших расспросов. – Общество деградирует. Промышленность откатилась к артелям; совхозы дышат на ладан, а на вольных фермерах далеко не уедешь. Вот если бы нас было больше, если бы мы не разбрелись... А Даша – исключение, как и все Нётеры. – Старик заскрипел стулом, сделал глоток, закрыл глаза и слегка запрокинул голову.
Ружьё стояло при входе. Стоило протянуть руку, метра на три-четыре, – и вот она, свобода. Но за окном усиливался ветер, волны под некритичным взглядом капитана достигали высоты зданий в пять, нет, в девять этажей. Что же нам, в таком случае, делать со свободой? Правильно, ничего не делать, поберечь.
– Ты у меня тут вроде как военнопленный, – продолжил смотритель, вернувшись из своего краткого внутреннего путешествия, – ну-ка доложи, как положено, имя, звание...
Капитан глотнул ещё и прокашлялся, после чего сообщил всё, что полагается, при этом без всякой задней мысли изучая лысый череп смотрителя на предмет наличия слабых мест.
– А сбежал я из чувства протеста. Да, к вопросу о веточках...
– И правильно, – ответил старик, – чтобы не расслаблялись. Наше общество больно. Людям нужен образец для возражания – настоящий, осязаемый враг, чтобы ему возразить можно было прямо в харю. Иначе нет смысла. Ни в чём.
Вычислительная машина загудела и замигала.
– О!.. – смотритель привстал, затем показал трубкой на огоньки: – Глазам не верю, нас атакуют!
В подтверждение его слов хрипло завыла сирена. За окном сверкнула молния, и в озарённом ею пространстве как в фотоаппарате на миг застыл демонический профиль Нётера.
– Вот они, отщепенцы! – сквозь вой и громыхание слышался задорный крик. Нётер подбежал к вычислительной машине и ткнул в группу движущихся квадратиков пальцем. – По команде дави на гашетку! – Он показал на одно из приспособлений, слегка торчащих из-под клавиатурного стола. Это было нечто вроде фрагмента станкового пулемёта с подведёнными проводами.
Капитан аккуратно взялся за рукоятки и стал рассматривать экран.
Нётер между тем быстро нажимал на клавиши, вводя в свою машину алфавитно-цифровую смесь; по боковым мониторам бежали числовые колонки, а рядом с движущимися квадратиками появился указатель прицела.
– Хотят обойти с фланга, – заметил смотритель. – Но старого коня... Одиночными... Огонь!!!
Капитан вдавил гашетку, вычислительная машина вздрогнула. Раздался отдалённый гул, и вскоре один из квадратиков начал помигивать.
– Так, отлично, – пробормотал Нётер, не останавливая своих операций с клавишами. – Огонь! Ещё огонь! А-а-а!
Всё вокруг загудело и затряслось, и экраны разом погасли; включилось мерцающее аварийное освещение. Капитан, неудачно выбравший момент для очередного глотка, чуть не облился чаем – и тут же поймал себя на мысли, что если бы кружка всё же из рук выпала, то это событие стало бы для него едва ли не величайшей катастрофой со времён крушения СССР.
– Плохо дело, – констатировал Нётер. – Быстро вниз.
Они покинули комнату, не забыв напоследок отхлебнуть, и поспешили к лифту. Спуск напоминал погружение батискаф благодаря массивным железным дверям и задвижкам, странноватой системе управления и свету мерцающих ламп.
– Сейчас будем бить прямой наводкой, – доверительно произнёс Нётер. – Или даже нет! Мы применим НСВП.
Внизу было нечто вроде запасного командного пункта, с почти такой же вычислительной машиной, однако существенным отличием был внушительных размеров агрегат, аналог которого капитану уже встречался вначале всех этих неожиданных приключений. Вот именно, неожиданных. Если бы не они, капитан давно бы уже отбыл на малую историческую родину проведывать картошку с помидорами, доить коз и выпасать свиней. Что может быть лучше для души исстрадавшегося на службе организма? Так нет же, куда там. И кто только дал добро на съёмки? Санжапов или даже сам Кривоблоцкий? Какая из двух... Тут капитан, во избежание бесполезного нарушения дисциплины и субординации, решил нарождающийся внутренний диалог свернуть.
– А что такое НСВП? – спросил он.
– Установка, – пояснил смотритель. – Есть у меня тут резервный экземпляр. Иди к окну, смотри на корабли.
Старик подошёл к агрегату, чем-то щёлкнул и с усилием нажал; от металлического корпуса отделилась крышка и на тугом ходу отъехала в сторону. На открывшейся приборной панели он аккуратно покрутил ручки, подвигал рычажки, затем клацнул несколькими тумблерами.
Капитан посмотрел сквозь окно. Волнение на море усилилось; вражеская эскадра, отчего-то дымя, как старинные броненосцы, на полных парах приближалась к маяку; корабли иногда пропадали за водными валами, как верблюды за барханами, но появлялись опять, всё ближе и ближе. Капитан обернулся и почесал подбородок.
– Не отвлекайся! – воскликнул старик и нажал на большую красную кнопку. – Смотри, что сейчас будет.
Тремпель быстро почесал ухо и направил взгляд обратно, в соответствии с указующе извёрнутой рукой смотрителя.
Море глубоко вздохнуло и охнуло. Волны поднялись огромной стеной, захлёстывающей взошедшую луну. Водяная стена колыхалась, как студень, в нескольких километрах и приближаться не спешила; броненосцев не было.
Тремпель почесал подбородок. Что за ерунда? Он оглянулся, отвернулся, ухватил себя за кончик носа и сосредоточенно его сдавил. Картина за окном заколыхалась, как дымчатое марево. Через мгновение водяной студень растаял в воздухе, море вернулось к естественному состоянию, а корабли пропали.
– Ну вот, – прокомментировал смотритель. – Мы победили.
Капитан протёр глаза и обернулся. В осанке смотрителя обозначилось нечто пушкинополтавоподобное, и казалось, что он колеблется, не начать ли торжественные чтения, как вдруг за его спиной, в дверях, возникла девочка Даша.
– Дедуля! – встревожено сказала она. – Что, опять?
Мимоходом поздоровавшись с капитаном, она подбежала к установке, не терпящим возражения жестом отодвинула деда в сторону, поднялась на стоявший наготове табурет и принялась крутить ручки и щёлкать тумблерами.
– Снова эти атаки! – жаловалась она мирозданию. – Ну что за беспокойники!..
– Это лучше, чем покойники, – оправдывался старик, и долго ещё, выходя из аппаратной, и в лифте, и наверху, разливая кипяток по кружкам, бормотал о движении – этожизни, об утраченном светлом будущем и о необходимости социотрясений.
- См. также: Предыдущая часть, Продолжение