ЭВОЛЮЦИЯ ОСЕНИ
.....................................
.....................................
.....................................
А. С. Пушкин
часть первая
Тебе, мой город безымянный,
Где часто я бывал во сне,
Тебе, такой же одинокий,
Дарю осознанные строки –
Пускай в пустынной тишине
Читатель мой непостоянный
Глядит в осеннее окно
На то, что снится нам давно.
В тумане бледной акварели
Проснулись поздние цветы
С едва живыми лепестками,
Что, притворившись мотыльками
Замёрзшей, мёртвой красоты,
Осыпались и улетели
Туда, где красит мир в янтарь
Холодный солнечный фонарь.
Цветы – заброшенные гнёзда;
А я, покинутый судьбой
Наследник стынущего лета,
Надел венок того же цвета,
Что оставляют за собой
Туман, и мотыльки, и звёзды;
И я спешил сквозь ворох дней
Навстречу осени моей.
Прощай, кораблик мой бумажный:
Ты мне понадобился вновь;
Я отряхну тебя от влаги,
Едва читая на бумаге
Стихи и тихую любовь,
Которой мучился однажды;
Взмахну тобою как крылом
И улечу в осенний дом.
Зима с холодными глазами
В далёком замке ледяном
Смотрела в небо и мечтала
Увидеть тонкое начало
Коротких дней с огромным сном,
Дождей с прозрачными слезами
И стай воздушных кораблей,
Слегка похожих на людей.
А я летел, и мчались тучи,
И мир менялся подо мной;
Цветы осеннего рассвета –
Деревья, дремлющие летом,
Деревья, спящие зимой, –
Ко мне протягивали сучья,
Напоминая между строк,
Что я повсюду одинок.
Деревья! Мне ли непонятно
Желанье быть самим собой?
Но если вечная природа
В очках изысканного рода
Порою кажется слепой,
То нас до смерти аккуратно
Сквозь годы будто сквозь пустырь
Проводит мудрый поводырь.
Меня так часто покидали,
Что я привык наедине
Делиться нелюдимо с вами
Опустошёнными словами;
Теперь же дарите вы мне
Листву, как жёлтые медали,
Чтоб я среди возникших дел
О вас немного пожалел.
Так вот куда вас гонит осень
Из потемневших городов!
Неси меня, холодный ветер,
Туда, где нас никто не встретит,
Где я среди роскошных льдов,
Среди громадных снежных сосен,
Печалью несколько больной,
Найду спасительный покой.
Hо ветеp был не слишком чуток,
Он дул, не слыша ничего;
Судьба, как мысли пилигpима,
Hеспешно пpоносилась мимо;
И я, с венком иль без него –
Без мотыльков и незабудок,
Упал в тpаву, ломая миp
Уже покинутых кваpтиp.
Когда я был ещё ребёнком,
Я снов своих не отличал
От первых будней чёрно-белых,
От размышлений неумелых
И романтических начал;
И в небе выцвевшем и тонком,
В тумане блекнущих светил
Себя я часто находил.
Теперь я слишком понимаю
Механику осенних грёз;
Остыл мой сон двадцатилетний,
Желанья стали незаметней,
И ветер всё вокруг унёс;
Я б мог ещё согреться чаем,
Но так я вынужден – увы! –
Подняться с тающей травы.
Когда, закованный в доспехи,
На землю падал паладин,
Земля под тяжестью металла
Его уже не отпускала;
Но я пока непобедим,
Холодный панцирь – не помеха:
Я встану и шагну вперёд,
Недавний стряхивая лёд.
часть вторая
Я шёл по лиственной
тропинке;
На запад мчались облака –
Вращалась древняя планета.
Дыханье севера. Примета
Уже поднятого клинка
В однообразном поединке
Зимы и слабых мотыльков,
Отбившихся от облаков.
Опустошённость. Безразличье.
Стеклянный иней вновь сковал
Моё шагающее тело.
Осенней грусти нет предела;
Просторный лиственный вокзал
Хранил прощальное величье,
А я вдыхал холодный яд –
Но вдруг почуял чей-то взгляд.
Старик, покрытый бородою,
Небрежно улыбаясь мне,
В потоке падающих листьев
Рисуя птиц осенней кистью,
Сидел на одиноком пне,
Одетый в рубище простое.
А сам тогда я был одет
В смешной костюм да красный цвет.
"Привет! – сказал он, – Очень кстати!
Я ждал кого-то из людей.
Судьба – как чистая страница:
Я начинал уж тяготиться
Пространностью последних дней
И помышлять о юном брате,
Как вдруг заметил в стороне
Тебя, идущего ко мне."
"Увы, старик, и ты ошибся,
И я давно уже не юн:
Моя душа оледенела,
И мозг достаточно умело,
Когда задумчив и угрюм,
Владеет маскою из гипса;
И хоть похож я на пожар,
Внутри я – немощен и стар."
Читатель! Бросим ненадолго
Невозмутимых чудаков –
Они упрямы, как младенцы.
Что делать мне, куда мне деться –
Ведь я, признаться, не таков,
Как эти чудные осколки
Моей изменчивой души;
Ну что ж – пиши, да не спеши.
Я не сказал ещё так много,
И так влекут меня слова,
Что эти строки разлетятся,
Как ворох старых ассигнаций,
Когда устанет голова
Хранить чертёж того чертога,
В котором долго были мы
Гонцами сдержанной зимы.
Теперь, когда на самом деле
На улице – мороз да снег,
Так странно мне писать о листьях;
Но незаконченные мысли,
Как недовольный человек,
Мне уж порядком надоели.
Итак... Я брёл сквозь ворох дней
Навстречу осени моей.
Вокруг ещё вздыхало лето,
По сторонам шептался лес;
Высотный город за спиною,
Казалось, двигался за мною,
Но вдруг утратил интерес;
Воображение поэта
Твердило: "Эти дни пусты," –
И рисовало мне цветы.
Зачем, фантазия больная,
Ты заслоняешь белый свет
Старинным сном наивно-грубым?
Ведь если тех, кого мы любим,
В реальном мире просто нет,
Я всё равно теперь не знаю,
Уже устав, ещё любя,
Куда бежать мне от себя.
Едва ли время лучший лекарь.
Когда ты брошен и забыт,
Как неудачливая пешка,
Скажи себе, что жизнь – насмешка,
Что человек – лишь только вид
Конфигурации молекул,
И, как седые облака,
Взгляни на землю свысока.
Но я летел, как мудрый ворон,
Не поворачивая глаз;
Одна лишь тень моя, быть может,
Невольно вглядывалась в кожу
Осенних снов, колючих фраз
Растресканного разговора
О том, чего на свете нет,
Чем был так долго я согрет.
Потом я падал, кувыркаясь,
Как лист бумаги, как листок,
Разочарован, успокоен;
Тоска – непобедимый воин,
Она вонзает свой клинок
Ещё уверенней, чем старость;
Но, вероятно, в этот миг
Уже позвал меня старик.
часть третья
Непотопляемый кораблик!
И слаб, и жалок человек,
Но если в хмуром океане
Он плыть отчаянно устанет –
Средь волн покажется ковчег
Насмешливой любви, и вряд ли
Колючий ветер без забот
Едва спасённого добьёт.
Скорей туман из белой смеси
Опустошённости и льда
Обнимет то, что уцелело
От обессиленного тела,
И унесёт его туда,
Где существует равновесье,
Как балансирует слепой
Канатоходец над толпой.
"О чём задумался, бродяга? –
Меня окликнул бородач, –
Унылость многих погубила;
Когда уж всё тебе немило,
Не омрачайся и не плач,
Но в темпе медленного шага
Смотри на чёрных птиц: они
Легко проводят эти дни."
"Старик, я думал о печали,
Об осени и о любви.
Я знаю: мысли о покое
Одушевляют всё живое;
Но как ты смерть ни назови,
Столь равнодушная вначале,
Она ведёт тебя потом
В холодный мир, в последний дом.
Я размышлял о вечных грёзах,
Но, всё же, возраст мой не тот:
Смотреть на прежние затеи
Со стороны я не умею,
Как на расплывчатый полёт
Чернильных птиц в плену мороза;
О, я рассеян и устал.
Зачем ты их нарисовал?"
"Я вижу, ты большой философ,
Как беглый шахматный король,
Бредущий лишь по чёрным клеткам.
Тоска – противная таблетка,
Однако выслушать изволь
Мой взгляд на вечные вопросы –
Тебе не принесёт вреда
Моя седая борода.
Что птицы? – Так, напоминанье
О высоте, о пустоте:
Со старых гнёзд мы улетаем
Туда, где мир необитаем,
Где существуют только те,
Кто снятся нам всего нахальней.
Люблю закаты. Посмотри,
Как подобрал я цвет зари.
Мы все художники немного,
И романтические сны
Довольно вешаем на стены
Своих рисованных вселенных;
Но все они помещены
Внутри одной большой берлоги –
Реальность, годы, города
Нас не отпустят никуда.
Воздушный змей натянет леску,
Но, оторвавшись, упадёт –
И замкнут круг! Мы произносим,
Что навсегда настала осень,
Хотя повсюду – талый лёд,
Земля, и ржавые железки,
И мы, кого лишила сна
Обыкновенная весна.
Но здесь, где нас раздумье гложет,
Куда всегда загонит смерть,
Я так устал бродить по тушам
Массивных снов и дней минувших,
Что им придётся опустеть, –
Ведь оба мы – одно и то же,
И ловко я с тобой шагну
В тебя, в реальность и весну."
...Ночные звуки. Ночь. Но кто я?
Неудержимый фантазёр,
Чьё тело снова задышало,
Иль, всё-таки, старик, усталый
От скал, тропинок и озёр
В стране безумного покоя,
Старик, родившийся опять?
Листает ночь свою тетрадь.
Она, подобно астроному,
Глядит на звёздные пути,
Не замечая до рассвета
Такого тёмного предмета
Как человек... Куда идти?
Куда ведёт дорога к дому?
Взгляни в бледнеющую высь,
Вздохни – и просто улыбнись!..
Читатель! Так ли это важно,
Зачем я выдумал тебя, –
Вдвоём всегда немного лучше.
Пусть мой рассказ чуть-чуть колючий –
И солнце действует слепя,
И этот мир многоэтажный
Я возводил из ярких слов, –
Осенний Дмитрий Королёв.
Август 1994 – февраль 1995