ОДЕССА
- Тур выходного дня
Когда подъезжаешь к Дерибасовской, фасады старых домов из окна маршрутки напоминают улицы, прилегающие к Лувру. Но когда выходишь и оглядываешься, становится ясно, что до Парижа далеко, а Киев несколько ближе. Впрочем, и там, и тут, и везде – множество кафе и роскошных витрин, и все три столицы (а Одесса, как известно, – столица юмора) объединяет нечто общее. Эта объединяющая субстанция – мы, то есть приезжие.
Мы спустились к Оперному театру. Уличная скрипачка, нисколько не беспокоя бродячих собак, лениво глядевших на заходящее солнце, наигрывала знакомые русско-еврейские мотивы в своей интерпретации. Я же, наметив себе в качестве пешеходной цели свободную лавочку, сам не зная отчего стал насвистывать "Ах, Одесса, жемчужина у моря". Навстречу лёгкой походкой шёл коренастый моряк в белом кителе; поравнявшись со мной, он весело сказал: "Да, братишка: ты в Одессе!"
Потом нам захотелось к морю. Оно здесь вроде бы и рядом, но ведь нельзя же купаться непосредственно в порту? – ну, мы и занялись поисками. Я, как всякое существо мужского пола, предпочёл бы обойти город трижды, чем спрашивать совета у местных. Но, по счастью, не у всех такие железные принципы.
Неподалёку от биржи моряков стоит киоск с амбициозным названием "Международный переговорный пункт". Рядом с ним сидят два матроса ненашенской наружности и болтают по-английски, обильно употребляя, так сказать, морские термины. Матерятся, то есть, на своём негритянском жаргоне. Поэтому мы топаем дальше и спрашиваем дорогу у близкого и родного лица кавказской национальности.
Кавказец с удовольствием объяснил, что ближе всего – "Дельфин", широким жестом стал показывать улицу, взбирающуюся наверх, затем вошёл во вкус гостеприимства и тут же вызвался нас проводить. Мы, правда, вынуждены были отказаться, поскольку на горизонте показалось кафе "Весёлый Роджер".
Из особенностей заведения отметим, что на его навесе написано "каравелла", а туалет называется "гальюн", и вот в нём-то как раз и находится крайне занимательный плакат, который читателям предлагается рассмотреть самостоятельно.
Потом, преодолев подъём, мы свернули куда-то не туда и вынуждены были спрашивать дорогу у, без всякого сомнения, коренного одессита: "До дэльфина далеко", – сказал он по-одесски, наставил нас на путь истинный и стал снова починять свой автомобиль. Мы двинулись по парку вдоль берега моря, который отделялся от нас крутым обрывом и портовыми доками. Когда мы добрались до "Дельфина" (там, как оказалось, кроме пляжа есть ещё и дельфинарий), успел опуститься вечер.
Море как море, немного грязновато. Чайки – красивые. Небо – вне всяких нареканий.
Читатель интересуется, спрашивает: а как продвигается повышение патриотической сознательности граждан, насколько успешно подавляется русский язык в бывшем вольном городе? Отвечаем: щупальца укрофикации добрались и до Одессы.
Как известно, государство общается с народом посредством телевизионной пропаганды и наружно-рекламной агитации, а народ, как может, сопротивляется. К сожалению, насчёт местного телевидения ничего сказать не могу, но вот вывески здесь выполнены, как правило, по-русски. Редкие украиноязычные надписи – это либо названия государственных учреждений, либо оформление магазинов крупных торговых сетей, нагруженных в Киеве бременем национальной политики, либо желание мелких одесских контор соответствовать киевской моде. Да, ещё – новые таблички с названиями улиц. Но встречаются и те, что выполнены только по-русски (старые) или на двух языках (промежуточный вариант, надо полагать). Народ же говорит по-русски.
Кстати, ленивый социолог, желающий знать объективную лингвистическую картину, но не расположенный ходить в народ, может воспользоваться заборно-столбовым методом. Тут всё просто: читаешь объявления – делаешь выводы. Прошу держать данный метод в тайне от органов госнадзора и мовоохранения.
Украиноязычные граждане встречаются крайне редко, в основном сосредоточены в привокзальной зоне и отчего-то имеют туповато-простоватый вид. "У вас е кросворды украинською мовою?" – "Нет" – "Ну цэ вобшэ!"
Нет, я ведь ничего не имею против собственно мовы или тех, кто с ней родился и живёт. Я сам её люблю, знаю и бережно храню ровно в том виде, в котором мне её преподала школьная учительница. Но когда тебе говорят, что ты-де не титульная нация и говорить должен на держмове, и этой держмовой пичкают тебя насильно, тогда возникает вполне естественная реакция неприятия и противодействия. К сожалению, язык, изначально служивший средством коммуникации, стал способом разделения на ваших и наших. А это – прямая дорога к построению лингвистического гетто в масштабе страны, которое, к тому же, надо ещё и охранять от интервенций и бунтов. Кому это выгодно?
Ну, в Одессе таких мало; то ли дело – Киев. Как-то на заседании горсовета представитель, так сказать, творческой интеллигенции жалостливо сокрушался: мол, мы, пысьмэнныки, уж так старались, с такой тщательностью и любовью вылизывали филейные части властям, а нам вместо трёх обещанных квартир выделили всего только одну. "Ну цэ вобшэ!" Ладно, оставим их разбираться между собой и вернёмся к морю.
Точнее, не к морю – ведь мы уже успели поужинать и искупаться, и теперь топаем к трамвайной остановке. Кстати, обилие шашлычно-шаурмичной продукции в сочетании с отсутствием собачье-кошачьего контингента наводит на определённые мысли. Кстати, вы знаете, что такое амруаш? Не могу сказать, что это значит на языке оригинала, но поскольку ни внешне, ни по вкусу сие не отличается от шаурмы, то я беру на себя смелость предположить, что это и есть шаурма, написанная задом наперёд.
Да, так мы идём к трамваю. Время позднее, местность слабо освещённая... И тут впереди показываются двое. Один как-то вдруг напрягся, а другого стало жутко шатать из стороны в сторону. Видя такое, мы, на всякий случай, уступаем дорогу. Мало ли. Тут уж эти двое засмеялись: "А мы не пьяные, мы пошутили!" – "Гм... успешно" – "Так ведь в Одессе живём!"
Трамвай номер 12 с ветерком и музыкой доставил нас на вокзал. Прощай, город-герой Одесса! Город-герой Киев ждёт нас. Но мы ещё вернёмся, ведь нас теперь ждут и здесь старые улицы, Потёмкинская лестница, тот самый Дюк и тот самый люк.