СРЕДА
Однажды Среда неудачно спрыгнул с секвойи, упал и сломал протез руки. Делать нечего, он взял руку под мышку и отправился в город.
В сервисном центре врач его осмотрел, заглядывая в глазницы и в зубы, с неудовольствием изучая документы. Затем прочитал лекцию о пользе осмотрительности, но руку всё же заменил. Среда шёл обратно без настроения и бормотал себе под нос: "Ненавижу врачей! Ненавижу врачей!.."
Тут из-за коряги выскочил енот, и Среда за ним погнался. Бежал и швырял в него самодельным томагавком, аж пока тот не гавкнулся. "Ненавижу врачей и енотов!" – сказал Среда и, довольный, пошёл домой.
Иногда по вечерам Среда принимался тосковать. Делал он это красиво. Разводил костёр, устраивал у него грустные танцы вприсядку и пел на никому не понятном языке песню о далёкой родине. "У-у-у", – разносилось по лесу, – "Ы-ы-ы..."
В этот раз он так увлёкся, что не заметил, как на огонёк заглянул академик Лосев, живший в соседнем лесу. Лось, как все его называли, вечно ставил какие-то эксперименты, в том числе и на окружающих, поэтому его побаивались. Сейчас из-за его могучей спины выглядывала группа американоамериканских туристов.
Между тем Среда подходил к самому трогательному месту своей песни. "У-у-у", – плакал он, – "Ы-ы-ы"!
– Вот это и есть, – вдруг услышал он тёплый знакомый голос, – белый шаман.
Туристы принялись осторожно выходить и щёлкать фотоаппаратами, а один даже подбежал к Среде, чтобы взять автограф, боязливо поглядывая на шаманскую лысину, таинственно мерцающую отсветами костра.
Среда сглотнул песню. Увидел протянутый блокнотик и потянулся к нему, но сделал это так резко и неловко, что его протез вылетел и ухватил туриста за штанину.
Тот закричал, и все закричали и стали прятаться, а Лось, ухмыльнувшись, увёл их обратно, приговаривая:
– Вот это и есть белый шаман.
Среда смотрел им во след.
– У! – сказал он задумчиво. – Ы.
16 апреля 2009
Погожим летним вечером, когда солнце давно уже скрылось за широкими спинами секвой, а луна где-то бродит по своим делам, на широкой поляне, у жаркого костра Среда поправлял шипящие поленья, а рядом сидел, потягивая белое онтарианское, академик Лосев, которого все называли просто Лось, то ли из-за фамилии, то ли из-за упрямства. Он улыбался уголками рта, о чём-то думал и глядел на своё любимое созвездие Гончих Псов.
– А хорошо вы его уделали, – сказал Среда, отодвигаясь от огня, – у меня бы так никогда не получилось.
– Ну, будет вам прибедняться, – ухмыльнулся Лось, – ведь это всего лишь логика, а ею овладеть всякий может. Читайте учебник, там всё написано.
– Нет, я уже не потяну, – вздохнул Среда и добавил: – Возраст.
Он достал из-за пазухи трубку, и через некоторое время по лесу стал разноситься сладковатый дурманящий запах.
– Но он долго защищался. – Снова заговорил Среда. – Вы ему и про мутации, и про археологические находки, а он – ни в какую! Не существует, мол, никакой эволюции, и всё тут. Вы ему про динозавров, не приспособились и вымерли, а он – их просто сняли с производства, ха-ха, и где же мутации? Нету мутации! Вы ему про новый вирус гриппа, а он – хе-хе, не доказано, что это не происки фармацевтов. Оставьте, говорит, ваши проповеди дарвинистам!
– Что ж поделаешь, человек не понимает. Эволюционная теория происхождения видов – штука сложная. Она ведь не сразу прижилась, между прочим. Оппоненты Дарвина умирали не убеждёнными.
– Не люблю креационистов!
– Ну, и ладно. Мне больше достанется.
Лось приподнялся и потянул руку к вертелу. Там исходил соками подрумяненный креационист.
– Среди растений и животных, – назидательно произнёс академик, – среди людей, среди идей – выживают наиболее приспособленные.
Затем провернул вертел, кивнул в сторону почти готового оппонента и добавил: – Тупиковая ветвь.
26 мая 2009