ПАФОС
- Их нравы
Прежде чем отправиться подальше от наших дождей, на Кипр, в Пафос, мы хорошо подготовились: ассистентка погрузилась в переписку про- и контра- ботов относительно тех или иных отелей, а я обратился к более авторитетным авторам. Геродот о туземных обычаях отзывается плохо.
Так, культ Афродиты обязывает всё женское население города состоять в жрицах любви, чей долг – отдаться всякому заинтересованному паломнику, уплатившему визовый сбор. Уважаемый автор называет это религиозной проституцией, хотя обычай и перекликается с описанием идеального государства по Платону. При въезде же туристу в качестве сувенира вручается символический глиняный фаллос. Геродот сей факт никак не комментирует.
К сожалению, эти сведения сильно устарели – глиняные сувениры кое-где по лавкам всё ещё висят, но и только, ничего остального уже нет.
Мы прилетели утром. Вероятно, авиаперевозчик вполне резонно решил, что людям ночью есть не свойственно, и потому ничем нас не кормил. В отеле не менее резонно посчитали, что до поселения нас кормить тоже не с чего, и поэтому вплоть до ужина мы грызли предусмотрительно прихваченные сухари.
На острове широко распространён английский завтрак. Лично я беконом объелся. Наблюдал одного англичанина, полившего тосты бобами в соусе и по кусочку отрезавшего себе от получившегося блюда ножом и вилкой. Наверное, это вершина британской кулинарии; я повторить не решился.
К обильному ужину никаких напитков не подают, точнее их можно купить отдельно. Но мы же русские люди! Я переключился на альтернативный источник влаги – апельсины. Эксперимент показал, что в наполненный желудок целеустремлённого человека может уместиться этого добра до четырёх больших тарелок. А потом ещё столько же.
Днём из-за жары невозможно думать, а ночью – спать. Сами киприоты нашли из этого положения элегантный выход: спят они днём, а ночью занимаются делами. Мы так не могли. Несколько раз я пытался спать на полу. Бывало, я удалялся на балкон и, устроившись на шезлонге с ноутбуком, включал «Властелина колец» и вглядывался в сумеречный ландшафт милого сердцу Мордора, где солнце скрыто за тучами, где холод пробирает до костей... Проспать на балконе до утра мне не удавалось. Глубоко за полночь меня будили голоса. В первый раз это была компания местной молодёжи, обсуждавшей свои дела весело и шумно. Во второй раз орали по-русски. В третий меня разбудили опять по-гречески, но теперь это был монолог. Сквозь толщу сна и бетона я почти видел, как этот моноложец ходит, взывает к богам и размахивает руками. Каждый раз я не выдерживал и перебирался на кровать.
В зоне пешей досягаемости от нас было почти всё пляжное побережье города. Мы в основном каждое утро отправлялись к «Венере», но иногда бывали и у «Александра Великого». Однажды я задержался, услал особо нетерпеливых вперёд, а сам уже на улице понял, что не уверен, где именно мы должны встретиться. В соответствии с инстинктом я пошёл налево. У крайней точки, отирая пот и вглядываясь в пляжную суету, я убедился, что путь мой пройден не до конца. И бравым шагом, распевая боевые марши, пугая ящериц и случайных прохожих, с рюкзаком и зонтами двинулся вдоль береговой линии. Ящерицы здесь, кстати, достигают двух сантиметров в холке, а вот душевые кабинки, напротив, встречаются не так часто, как хотелось бы. Автоматов с бесплатной газировкой и вовсе нет... Зато свободного времени много.
Поблизости располагаются два археологических парка, оба платные. В одном из них, едва мы миновали билетёров, у моей ассистентки порвались шлёпки. Я стал изучать подручные (точнее, подножные) материалы, но археологи потрудились хорошо: ни проволоки, ни верёвки, никакого полезного мусора, как у нас всё ещё встречается в советском культурном слое. Пока я безуспешно ковырял грунт, ассистентка пропала – и обнаружилась в билетёрской каптёрке. Внутри было шумно и весело. В руках у пострадавшей были новые вьетнамки. Я полез в рюкзак за бумажником, но оказалось, что это подарок.
Сами гробницы – это некрополь для состоятельных граждан, вырубленный в мягкой каменной породе. Раскопки огорожены сеткой, однако часть гробниц можно наблюдать и за пределами ограды, ближе к морю. Так что все проходящие вдоль забора шагают по могилам. Ну, это везде так.
Весь старый город ныне состоит из отелей и достопримечательностей. Отель, в котором мы остановились, имеет общий забор со вторым по нашему счёту археологическим парком. И, что особенно полезно, в заборе есть постояннодействующая дыра. Этот поход кроме приобщения к древним мозаикам, дал нам ещё один, совершенно неожиданный опыт. Оказывается, на руинах римского периода произрастает особая колючка вроде репья, только гораздо хуже. Она почти насквозь пробивает даже мужскую обувь: я то и дело останавливался, чтобы повозмущаться и очистить подошвы от налипшей напасти. А женская часть в своих купальных тапочках преодолела пытку молча. Всё же, репей – не шпильки.
На территории парка стоит маяк. Городская легенда гласит, что несколько лет назад главный начальник решил выкрасить средневековое здание в белый цвет – и выкрасил. Копоть столетий пропала, а кто-то ещё более главный уволил этого начальника на следующий день.
Одёжные метаморфозы происходили и со мной – только по части шортов. Их первую пару я порвал, слишком резко вскакивая на велосипед и умудрившись при этом зацепиться карманом за седло. Вторая пара порвалась просто так, за ужином. Хорошо, что оставались ещё особо прочные шорты купального типа, без карманов и штанин. Так я по общественным местам и ходил.
Местные жители перемещаются по городу на автомобилях, а вот ходить пешком среди них дураков нет. Движение на острове левостороннее, оставшееся от англичан, которые до сих пор занимают своими военными базами 3% территории.
В Пафосе русское культурное влияние велико. Россия всегда тянулась к тёплым морям, и вот наконец-то, без высочайших указов, без единого выстрела скоро у нас появится ещё одна Русь - Cyprus. То, что уже произошло с одним из четырёх крупных городов, Лимасолом, местные называют мирной оккупацией – наших там уже большинство. Правда, едут колонисты не во исполнение государевой воли, а подальше от наших порядков. Хотя и у нас не всё плохо, если смотреть на вещи философски. Так, наш трудовой кодекс справедлив и гуманен: холостые мужчины получают 24 дня отпуска в год, а женатые – за вычетом выходных, всё остальное время.
Неподалёку от столба, где апостолу Павлу всыпали за проповеди плетьми, есть ещё одно посещаемое туристами место – водопроводный кран. Не успела от него отойти группа наших туристов, как подходит независимая дама в розовой шляпке. Двое лиц кавказской наружности вежливо, но хитро комментируют:
– Что, и ты воды попить хочешь, да?
– Да, – отвечает шляпка.
– Ой, – вздрагивает одно из лиц. – Думал, что англичанка. Знал бы, что русская, так бы не грубил.
Завершая очерк, отмечу, что при подлёте к родным краям наш самолёт из мира сияющего солнца чем дальше, тем сильнее вторгался в область беспросветной мглы. Пока мы отсутствовали, дожди не прошли. Самолёт дрожал от холода, сквозь обшивку веяло сыростью и мраком. «Вот и Мордор», подумал я – и вздохнул с облегчением.